Три века на службе Родине. Н. Кукель-Краевский

155 толкающих машину, а Леонид Мохов – шофера. Ошеломленные немцы даже оказать сопротивления не смогли, настолько неожиданным вместо помощи оказалось наше нападение. Улов оказался неожиданно солидным – полковник с денщиком и его шофер. Обыскали машину – ничего, не нашли, кроме личных вещей, продуктов и бутылки Шнапса. Пленным связали руки, заложили кляпы. Из оружия оказалось два автомата и пистолет «Парабеллум» полковника. У него оказался также нож на ремне, который я забрал себе. Этот нож фирмы «Золинген» 1912 года выпуска хранится у меня и по сей день. Где-то около полуночи дождь пошел сильнее. Передвигаться стало почти невозможно – ноги тонули в грязи, а пленные со связанными руками вообще идти не могли. Их все время приходилось поднимать. Посовещавшись, решили развязать им руки. Я их предупредил, что малейшая попытка бегства или сопротивления моментальный расстрел. На самом выходе уже на нейтральной полосе нас обнаружили. Болдырев в потемках попал в яму и громко выругался. Немцы сразу же бросили осветительную ракету и открыли огонь. Мы залегли, и как только ракета затухла, бросились вперед, новая ракета, и в этот момент я почувствовал удар в правое колено. Пробежал несколько метров и упал. Пытаюсь встать, не могу – сильная боль. Ребята посадили меня денщику на закорки и так верхом на немце дошли до наших окопов, где нас встретил Пичужкин. Доложил о выполнении задания. Тут ко мне обращается полковник и просит меня отдать ему нож. Говорит, что это память об отце, который подарил ему этот нож в день окончания кадетского корпуса в 1912 году. Я сказал, что не отдам, так как за него пулей, попавшей в меня, заплатил. Санинструктор, делая перевязку, сказал, что пуля попала в колено и на выходе застряла. Она прощупывается под кожей. Пичужкин дает команду отправить меня в санбат. Я его попросил не отправлять, а отправить меня с Моховым на бронетранспортере обратно в Каховку. Там Маша со мной разберется. Ранение сквозное, но, видимо, кость уцелела. Пичужкин согласился и разрешил Мохову и Дремину меня сопроводить и к вечеру вернуться. По пути Пичужкин сел с нами и пленными и сдал их в штабе. В Каховке мне сразу Маша вынула пулю и сделала перевязку. И я поселился в хате, где она была на постое. Ранение было удачным, и за неделю я поправился и смог