Три века на службе Родине. Н. Кукель-Краевский

390 Заведующий отделом пропаганды (фамилию его не запомнил, а блокнот, где записывал фамилии всех Солигаличских руководителей, где-то затерялся) оказался интересным собеседником, участником войны, и мы с ним очень хорошо провели время до Ярославля, где он сделал пересадку на поезд до Костромы. В Москве с вокзала позвонил к Скибневскому, решив, если он дома, то его навестить, так как кто его знает, когда еще придется мне побывать в столице и повидать друга. Трубку подняла Валя, его жена, обрадовано заохала, сказала: «Коля, приезжай, Юра скоро придет, мы очень по тебе соскучились». И я взяв такси, через полчаса был у них на Селезневской. Обнялись, расцеловались. Валя ушла хлопотать на кухне, а я развалился на диване перед телевизором в ожидании прихода Юры. И тут прозвучало первое трагическое сообщение о разрушительном землетрясении в Армянском городе Спитак. Затем через каждые полчаса стали поступать сводки о размерах трагедии. Пришел Юра, он уже был в курсе событий. И настроение от встречи было далеко не радостным. Поужинали, выпили за упокой погибших, и я начал собираться в аэропорт. Но они меня не отпустили, предложив переночевать, а утром Юра меня проводит в аэропорт. Я согласился, и мы допоздна с Юрой вспоминали дела минувших лет. Это была наша последняя встреча. Вскоре Юра скоропостижно скончался от сердечного приступа. В аэропорту Домодедово было сплошное столпотворение: тысячи армян, мужчин и женщин, обезумевшие, со слезами и с криками бросались на работников аэропорта, требуя немедленно их отправить в Армению. Большинство южных рейсов было отменено и направлялось в аэропорт Еревана. Картина была страшная. Милиция, пытаясь навести порядок, ничего сделать не могла. То тут, то там слышались крики ограбленных – жулье на все сто использовало создавшуюся ситуацию. К счастью, наш омский рейс не сняли, и я, пройдя регистрацию, контроль прошел уже у борта самолета. Все были возмущены тем, что вынуждены были чемоданы и портфели, упакованные в аэропорту, предъявлять в открытом виде, и работники аэропорта вместе с милицией осуществляли досмотр на снегу у входа в самолет. Такого столпотворения я еще не видел. Тут вспомнилась бытующая в Москве поговорка: «Не плюй в Москве на улице по пути – в русского не попадешь. Попадешь либо в армянина, либо в сына солнечного Азербайджана и