ESTET 29/ 2023

ESTET 29 / 2023 Э К Р А Н 28 поехали ко мне. Андрей тогда был беззащитен, я таким его не знал, но фильм был в опасности, и он про- сил моего отца и брата: «Вы пишите в Госкино. Фильм надо спасать». Потом ездили по разным компаниям и закончили этот вечер в квартире нашего друга Саввы Ямщикова. Мы с Андреем вышли на балкон, уже вечер, и Андрей вдруг говорит: «Ты мне самый близкий в жизни человек». Я так и обомлел, потому что никогда в жизни — ни до, ни после — он мне такого не говорил. Прошла минута, и он опять говорит: «Ты мне самый близкий в жизни человек». И сейчас я понимаю, почему он это сказал: я принял его в сердце. «ПЕРВАЯ СТРОКА ЭТОЙ МОЛИТВЫ И ЕСТЬ НАЗВАНИЕ МОЕГО ФИЛЬМА» Этот фильм — ключ к Тарковскому. О Тарковском создано много фильмов, и это хорошо, но все затрагивали одну тему — тему трагической судьбы Ан- дрея. А я сделал фильм о духовно-ре- лигиозной сути Тарковского, о том, что двигало им в жизни и творчестве. К чему он был устремлен? К Созда- телю. Я об этом хотел сказать людям. И вдруг читаю у Тарковского в днев- никах подтверждение — его молитву. Первая строка этой молитвы и есть название моего фильма. Я уверял прессу после «Андрея Рублева», что Тарков- ский человек верующий, но доказать этого не мог. Я ждал этого доказательства, и оно пришло, когда я про- читал в дневнике Тарковского молитву. …РЕЖИССЕРЫ, КОТОРЫЕ РИСКУЮТ Тарковский не признавал авторитетов — в кино во всяком случае. И здесь я солидарен с ним. Было всего пять или шесть имен, которые он произносил с уважени- ем: это Феллини, Антониони, Куросава, Бергман, Буню- эль. Также он положительно отзывался о Довженко, о фильме «Земля», о Барнете и его «Окраине». И я согла- сен с Андреем: все эти имена, которые он назвал, это и есть соль кинематографа. Если говорить обо мне, то я расширил бы этот список, включив туда Бондарчука, Шукшина, Никиту Михалкова. Это те режиссеры, которые рискуют. Они поднимают такие темы… Не знают, как мой герой в «Андрее Рублеве», зазвонит ли колокол. ЧЕРЕЗ ТАРКОВСКОГО ГОВОРИЛ СОЗДАТЕЛЬ В истории кинематографа наиболее значимы 60-е и 70-е годы XX века, когда творили те, о которых я говорил. И Тарковский, конечно, номер один. И это не только я говорю — об этом лично мне говорили такие режиссеры, как Анджей Вайда, Кшиштоф Занусси, Тео Ангелопулос, Бертолуччи, Кустурица. Об этом писал Бергман. Почему? Чтобы ответить на этот во- прос, я снял фильм. Но краткий ответ таков: через Тарковского говорил Создатель.