Прогулки по шахматному парнасу. Владимир Линдер

40 41 Часть I. Люди и время 3. Мгновения жизни в зеркале столетия ночные анализы отложенных партий. А по ним он, кажется, побил все рекорды, и турнирная таблица никак не могла, что на- зывается, «устаканиться», так как непонятно было, чем же окон- чатся эти недоигранные встречи Васюкова – то ли он лидер, то ли главный конкурент Таля. Но до поры, до времени никто тог- да не сомневался, что именно он – явный претендент на место в межзональном. Всё изменилось как-то вдруг и сразу. Проиграл несколько обидных партий, в том числе в последнем туре, до- стигнув подавляющего перевеса, Карену Григоряну. Если уж мы были в шоке, то, в каком состоянии оказался Васюков, нам даже трудно было себе представить! Мыпонимали, что емуне донас, понимали, что одиннашвид еще дол- го будет ему напоминать о бакинской неудаче. Но, видит бог, мы всегда вспоминали с особымволнениемту командировку в обществошахматных аристократов и благодарны ЕвгениюАндреевичу за те уроки… А не зря все-таки говорят, что за одного битого двух небитых дают. Не прошло и двух лет, как Е. А. устроил шахматной элите «баню с веничком» в столице Филиппин городе Маниле. Вот где он, что назы- вается, отвел душу! Набрал в супертурнире 10,5 очка из 14 (+8, –1, =5), на очко опередив Тиграна Петросяна, на полтора – Бента Ларсена, на два – Флориана Георгиу и Светозара Глигорича и оставив далеко позади Любомира Любоевича, Ульфа Андерссона, Лайоша Портиша, Эугенио Торре. Многим шахматистам случается сыграть свою «бес- смертную» партию, которая входит в сокровищницу шахмат. Евге- нию Васюкову удалось достичь большего: у него был, есть и всегда будет «бессмертный» турнир в Маниле (о его ярчайшей победе в вос- торженных тонах писала вся мировая шахматная пресса), и именно бакинская трагедия стала катализатором этого феноменального успе- ха. Жаль, что мы с Глотовым тогда уже демобилизовались и команди- ровка в Манилу не состоялась… Март, 2008 Гроссмейстер Евгений Васюков 3. МГНОВЕНИЯ ЖИЗНИ В ЗЕРКАЛЕ СТОЛЕТИЯ К 100-летию со дня рождения гроссмейстера Владимира Алаторцева Среди российских шахматистов минувшего столетия видное ме- сто занимает Владимир Алексеевич Алаторцев (1909–1987) – грос- смейстер, ученый, педагог, шахматный деятель. «Стратег от бога», – говорили современники об Алаторцеве, обладавшем уникальным шахматным дарованием и ставшем в 1930-х годах одним из силь- нейших советских мастеров. Во время Великой Отечественной войны он проявил себя как выдающийся организатор шахматной жизни. На рубеже 1950–1960-х годов был президентом Шахматной федерации СССР. Много лет возглавлял первую в стране лаборато- рию шахмат ВНИИФК. Большая дружба связывала его со многими деятелями науки, искусства и литературы. Столь многогранная де- ятельность и неповторимые черты личности Владимира Алексееви- ча вдохновили нас с отцом на документально-художественное по- вествование «Две жизни гроссмейстера Алаторцева» (М., 1994). Со времени ухода из жизни В. А. Алаторцева и создания книги о нем в мире шахмат произошли перемены, которые, увы, не добавляют авторам оптимизма… Шахматный мир как-то вдруг оказался похожим на бесхозный футбольный мяч, который каждый желающий может пнуть в любую сторону. Мерилом человеческих ценностей становятся ходы компью- терной программы «Рыбка» по первой линии. Чем больше они совпа- дает с игрой Homo sapiens, тем большее подозрение вызывает его игра у коллег-профессионалов. Металлоискатели перед турнирным залом, невидимые железные сетки для гигантов шахматной мысли на сцене; постоянные «сальто-мортале» в системе розыгрыша первенства мира с задвиганием одних и предоставлением льготных условий другим; боксерский термин «нокаут» и теннисный «тай-брейк» уже затмевают родные «цейтнот» и «цугцванг». Налицо признаки глобального шах- матного кризиса. Владимиру Алексеевичу Алаторцеву повезло: он вовремя родился и ушел от нас, всего этого не увидев. На его долгую жизнь выпали две революции, две мировые войны и одна гражданская, нэп, коллекти- визация и индустриализация, 37-й год, дело врачей, оттепель, застой, Чернобыль и перестройка… Он присягнул шахматам на верность, едва только взял первые уроки у художника Мариинского театра Сер-