Брилибург. Город прозы.

автобусе отдавать в детский дом, о котором девочка так ничего и не узнала, боялась его и не хотела о нём даже думать. От испуга она вначале засипела охрипшим голоском, потом в голос разревелась и зашлась в истерике, через всхлипы приговаривая, что никуда из этого дома не поедет, тем более от могилки своей мамы. Дядя Андрей с тётей Агафьей еле её успокоили, уговорили съездить в детский дом, посмотреть на него, а не понравится, так вернётся обратно. И уже направились к двери, как Даша вырвалась из их рук, вбежала в свою бывшую пустую комнату и, захлёбываясь от рыданий, засипела, спрашивая, где альбом с мамиными фотографиями. Тётка Агафья её уговаривала, что альбом она там потеряет или его украдут, но Даша настояла на своём и альбом принесли и впихнули его в целлофановый пакет. Однако на этом она не успокоилась и сквозь слёзы попросила принести ей мамин красный свитер, в котором та болела и умерла. Теперь тётка Агафья уже не на шутку вспылила, убеждая её, что свитер почти новый и его обязательно у неё украдут, но Даша снова настояла на своём и свитер принесли и запихали в тот же пакет, где находился альбом. Только после этого они втроём вышли на улицу. Тётка торопливо чмокнула Дашу в щёку, перекрестила их, а мужу наказала, чтобы на радостях не напился в пути, когда будет возвращаться обратно. Дядя Андрей на её пожелания зло сплюнул и матерно выругался, потом взял в одну руку Дашину котомку и пухлый пакет, а в другую руку, тёплую и шершавую, её ручонку, холодную, почти неощутимую. Так они и шли по деревенской улице, он чуть впереди, она сзади, и со стороны казалось, что он её насильно тянет за собой, потому что она не успевала за ним на своих тонких и хилых ножонках. Возле одного дома, недалеко от автобусной