Русская эволюция. 2015 № 3

нием мемуары двадцатипятилетнего мэтра, чтобы хоть немного узнать от него самого его своей исключительной судьбе, о его программе, наконец. Я с огромным удивле- нием прочитал: «А как раньше-то хорошо было (пред- положим, в России до революции): идешь по городу – так всякий тебе поклонится, всякий барину дверь от- кроет. И всякая прислуга наставления выслушивать бу- дет: а сейчас попробуй поучать – все разбегутся. Или за- городом: сидишь в беседке (под греческие развалины стилизованной), ешь землянику, пишешь либеральный трактат, а крестьяне мирно пасутся за озером; Дуняша (краснощекая батрацкая девка) чаю подает, Тишка (крепенький такой паренек из деревни) теплую ванну готовит, да и прислуживает, так сказать, по-всякому. Все на своём месте». После прочтения этого отрывка я посмотрел с десятка два разноплановых передач с участием этого феномена. И с каждым его выступлением я все более убеждался, что вышенаписанное им в мемуарах не просто его мечта, а это его программа, которую он реализовал ещё в детстве. Как это мог осуществить советский карапуз? Родился в 1982 году, а к 1991 году уже состоявшийся барин. А Евге- ний Понасенков всё раскрывает в своих мемуарах. Мама выполняла роль краснощёкой Дуняши, а папа крепенько- го паренька Тишки, остальные родственники не только